Легенды и криминал старейшей нижегородской

деревни Ачки

В прошлых пятничных вы­пусках мы начали рассказ о том, как жилось нашим предкам на юге Нижего­родчины на примере Ачки, большого села под Сергачом. Мы поведали о том, в каких условиях люди жи­ли, чем зарабатывали про­питание и как отдыхали в редкие часы досуга. Се­годня же вспомним не­сколько криминальных ис­торий и местных легенд.

УЛОЖИЛИ ИНКАССАТОРА ШЕСТЬЮ УДАРАМИ НОЖА

Случился в окрестностях Ачки один раз случай ограбления с убийством. Утром 29 апреля 1913 года в трех четвертях версты от Ачки в сторону села Большое Андосово обнаружили труп сборщи­ка казенных винных лавок Нико­лая Андреевича Соколова, весь истерзанный, в одежде с оторван­ными пуговицами и вывороченны­ми карманами. Рядом валялся ве­лосипед. Как выяснилось, накану­не того дня житель Сергача Соко­лов объехал шесть сел, инкассиро­вал выручку и, имея при себе 7673 рубля 67 копеек, через Большое Андосово возвращался в уездный центр. Тут-то, на подъезде к Ачке, его и подкараулили грабители.

В результате спешных следст­венных действий вскоре обнару­жились двое подозреваемых — Иван Баганов из села Столбищи и Иван Ляпнев из Большого Андосова. В вечер убийства их ви­дели возвращающимися на та­рантасе в Андосово со стороны Ачки. При обыске в хозяйстве Баганова оперативники не поле­нились протыкать щупом даже землю во дворе, где она каза­лась относительно свежей. И не­даром: в тайнике оказались шкатулка с 4536 рублями и по­лотняный мешочек с 79 рублями 67 копейками серебра и меди. Баганов во всем сознался и ука­зал на подельника Ляпнева.

Как выяснилось, Баганов отсле­живал маршруты Соколова уже около года, вынашивая план убить и ограбить инкассатора. Рассчи­тав сроки, он посадил Ляпнева на телегу: они собрались совершить недалекое путешествие в Анду че­рез Ачку. Как и предполагалось, в дороге их обогнал якобы неиз­вестный им велосипедист. Ло­шадь Баганова, опять-таки якобы, испугалась невиданного зверя, встала на дыбы, сбросив седока наземь. Он ударился головой, яко­бы потерял сознание, а когда оч­нулся, велосипедист был уже мертв. Деньги якобы были разбро­саны по дороге, и он не удержался от соблазна присвоить их себе.

Ляпнев врал по-своему, но следствие все-таки разобралось, что на самом деле, поравняв­шись с велосипедистом, Баганов первым делом затеял ссору с ин­кассатором, затем вытащил из кармана нож, а из телеги - за­благовременно подготовленный железный шкворень, которым и тюкнул Соколова три раза по го­лове, добив шестью ножевыми ударами в грудь. Затем он обы­скал тело, забрал все деньги, прихватил часы и револьвер.

Оставалось найти вторую поло­вину - долю Ляпнева в размере 3098 рублей. Ляпнев показал, что деньги домой приносил, но отдал спрятать жене Александре, кото­рая в свою очередь сказала, что деньги от мужа получала, зарыла их в поле, а где, уже не упомнит. Бабу отправили на медицинскую и психиатрическую экспертизы, ко­торые подтвердили: во всех отно­шениях здорова, все помнит, но темнит. Чтобы от нее отвязались, Александра Ляпнева походя огово­рила своего папашу Ивана Дени­сова, что, дескать, он должен бы помнить место заложения тайни­ка. Но и этот мужик молчал как партизан. Тайник с тремя тысяча­ми бумажных рублей так и не на­шли. Баганова сослали на 19 лет на каторгу, Ляпневу отмерили де­сять лет отсидки, его супругу и ее отца за укрывательство краденого посадили на шесть лет каждого.

 

ЗА ЧТО МЕСТНЫЕ ПРОКЛЯЛИ БАШНЮ КОЗЛЕНКА

Была напечатана в сергачской районной газете «Ленинское знамя» в 1980 году еще одна ачкинская легенда. До сих пор тор­чит в селе остов старинного ка­менного дома. Большой, двух­этажный, с кладовкой в подпо­ле. Но отказываются местные жить в этом доме, поскольку ме­сто это, говорят, проклято.

Жил в царское время в селе зажиточный крестьянин Нико­лай Стариков. Отправил он од­нажды в армию сына Ивана. От­служил парень да так и осел в столице, устроился приказчиком у крупного столичного купца. А через несколько лет наведался Иван Стариков в Ачку. Затем, чтобы построить себе на родной земле дом - краснокаменный, высокий, с расписным украше­нием по железу. Дом-башню удалось соорудить ударными темпами к лету 1913 года.

Революция как корова языком слизнула всех старших Старико­вых, остался лишь один сын Сте­пан. «Наследный принц» в жизни палец о палец не ударил и прези­рал трудяг. Все чаще отлучался Козленок - так его прозвали на селе - из Ачки. Видели его то с дезертирами, то на дорогах, сре­ди разбойников отряда Ваньки Еремина. Когда в кирпичной башне загорался ночной злове­щий огонек, ачкинцы шептались: «Козел в стойло вошел». В такие ночи даже самые отчаянные смельчаки боялись выглянуть на улицу. Знали, что на улицах род­ного села орудуют бандиты.

Однажды зимней ночью пойма­ли мужики Козленка, отлупили до полусмерти, да выжил он. И вновь продолжились поджоги и убийст­ва. Но в итоге Козленка схватили, судили и приговорили к расстрелу.

С той поры так и стоит, точно проклятый, дом-башня близ речки...

 

КАК ЛЕШИЕ ПРОТОДИАКОНА ДО КАЛЬСОН РАЗДЕЛИ

Не только бандиты временами промышляли в Ачке. Если верить местным легендам, иной раз ку­ролесили здесь и черти. Пару лет назад ачкинские старожилы рассказали нам, что есть у них за се­лом овраг Брынь. Один мужик вышел туда погулять и вдруг - в такой-то глуши - видит своего знакомого на лошади.

- Павел, иди, садись, - и по­казывает на сани.

Мужик подбежал, вскочил и промолвил:

- Ну, поехали с богом!

И тут же - никаких саней, ни­какого знакомого, никакой ло­шади. Стоит он по колено в сне­гу в овраге. Померещилось.

В другой раз стучатся к одно­му из ачкинцев в дверь. Откры­вает, а там мужик стоит пьяный, в белой рубахе и в кальсонах.

- Вы кто?

- Из Ключёва я, протодиакон Навозов.

- А почему в таком виде?

- Да пошел я в гости, иду, иду, а дома в Ключёве почему-то закончились. Так и пришел сюда. Там встретил компанию: все поют, пляшут - ну и я с ними. Потом по­мню: раздеваюсь и ложусь спать. Проснулся, смотрю: копна сена, я на этой копне, одежды нету, бо­сой. Вылез я и побрел куда глаза глядят. А это какое село?

Мужики говорят, что это бесы его завели. Дескать, лешие в ту ночь гуляли.

Еще местные рассказывали, что водилась у них в старину сре­ди раскольников так называемая душилова вера. Если старики дол­го болели и как бы соки из живых пили, им можно было помочь по­быстрее перейти в мир иной. Бы­ли специальные люди, называе­мые «душилами», которые набра­сывали на обреченных красную подушку и душили до смерти. На­зывалось это «красная смерть». И вроде бы последние такие случаи имели место еще в 1930 году.

 

СПУГНУЛ БЕСА... КОЛХОЗОМ

Мужики в Ачке сплошь непью­щие. И с этим связана небезын­тересная легенда. Был в Ачке пропойный мужик — Сягап Беспортошный. Все из дома вынес, все пропил. А тут как раз колле­ктивизация. Приехал из Горько­го какой-то начальник и начал народ вразумлять: кто, мол, у вас в Ачке двух коров имеет или штук шесть овец? Пишем их в кулаки. А кто у вас тут самый не­имущий — чтобы ни коровы, ни лошади, ни приличной одежки? Ага, гражданин Беспортошный. Вот пусть и руководит у вас тут этим самым раскулачиванием.

Повезло Сягапу - свое доб­ро до последней соринки про­пил, а теперь вполне законно за чужое принялся. Появились на нем френч, хромовые сапо­ги. Чтобы побольше взять, чуть ли не полсела он записал в ку­лаки, а значит, на высылку в Сибирь. Но как-то привиделся ему сон. Предстал перед ним ангел и изрек:

- За что ты, беспутная твоя ду­ша, старуху Прокофьевну к вы­сылке в Сибирь предназначил? За то, что она тебе самогону не дала на дармовщину? Будет тебе за это возмездие, окаянный.

Шел как-то Сягап из Сергача в Пожарки, подходит к мосту че­рез Пьяну. Смотрит, а на пери­лах моста сидит черт и его паль­цем к себе манит. Оробел Ся­гап: неужели закончится сейчас земной его век?

- Черт, — говорит Сягап, — обожди немного. Мне еще хотя бы десяток лет прожить.

Черт усмехается и снова его пальцем к себе манит.

- Я тебе сапоги свои хромо­вые отдам! Все золотые царские монеты, что в чужих избах уда­лось нашарить!

Черт только сплюнул.

- Ну тогда, — разозлился Ся­гап, — я тебя в колхоз запишу!

Как только черт это услышал, так сиганул через перила и слов­но в воде растворился. А с Сягапа весь хмель как рукой сняло. С тех самых пор все мужики в Ачке спиртного в рот не берут. Ни в будни, ни в праздники.

Что дальше было с Сягапом, неизвестно. Рассказывают, свой френч и сапоги он пропивал уже не в родимых местах, в какое-то другое село перебрался. Гово­рят, в Ключёво.

Дмитрий КАРАБЕЛЬНИКОВ, Анатолий МОСКВИН, краеведы. Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра. ">Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Рисунок Алисы ЩУРОВОЙ.

Авторы благодарят учитель­ниц села Ачка Надежду Безруко­ву, Нину Еремину и библиотека­ря Татьяну Еремину за помощь в подготовке материала.

№ 82 / 16625 ♦ Пятница ♦ 15 мая 2009