Печальнов Александр Васильевич
 |
|
 |
|
 |
|
 |
|
 |
|
 |
|
 |
|
Маленький Саша с малых лет выполнял все крестьянские работы в своём хозяйстве. Затем работал в колхозе. Мать умерла рано, оставив 7 детей, и семья сполна познала все тяготы сиротской жизни. В декабре 1940 г. поступил в Автозаводское РУ-1, где его и застала война. Получив известие о гибели отца (Василий Семёнович погиб 19 февраля 1942 года в Калужской области), он 1 сентября 1943 г. уходит добровольцем в действующую армию. В должности командира расчёта 76-мм пушки в составе 268-й Краснознаменной Минской стрелковой дивизии освобождал от захватчиков западные районы Ленинградской области, Карельский перешеек с городом Выборгом, где и был ранен. А после излечения в госпитале участвовал в изгнании фашистов из прибалтийских республик.
После победы работал кузнецом и комбайнером-механиком в Б. Мурашкинской МТС. Посылал в газеты заметки и стихи. Его произведения публиковались в областных и центральных газетах: «Сельская жизнь», «Советская Россия», «Правда», в журналах: «Сельская молодежь», «Крестьянка», «Сельский механизатор», в книге «О чем поет народ Отчизны», в коллективных сборниках Волго-Вятского издательства. В 1991 году в Нижнем Новгороде вышел сборник стихов «Земля – моя радость», в 2005 году в Лыскове была издана книга стихов "Спасённый верой и трудом". Александр Васильевич всегда оставался верен теме труда, реальной действительности и философскому осмыслению жизни.
25 лет А. Печальное руководил литературной группой при Лысковской районной газете «Приволжская правда», работал в ней зав. сельскохозяйственным отделом. Ветеран войны и труда Александр Васильевич и Нина Григорьевна (также уроженка нашего села Ачка) Печальновы вырастили троих детей, семерых внуков и шестерых правнуков. В копилке знаков отличия их семья хранит медали «Ветеран труда», «За трудовое отличие», «За боевые заслуги», 8 юбилейных медалей, знак «Отличник печати», орден «Великой Отече¬ственной войны».
Александр Васильевич и Нина Григорьевна Печальновы навещали родное село, своих родственников. В библиотеке нашего села хранятся книги, подаренные Александром Васильевичем.
Умер Александр Васильевич 15 июня 2006 года.
ПЕРВЫЕ РАДОСТИ
Забуду радости едва ли;
Сочту по пальцам на руке:
Крепчайший сон на сеновале,
Купание в парной реке,
И первый пробный выезд в поле
Со все умеющим отцом,
И вкусный запах тертой соли
На половинках огурцов.
Не знал таблеток, разных мазей,
С собой их сроду не носил.
Я день-деньской с коня не слазил,
Покуда пашню боронил.
И в молотьбу в отцовской риге,
Когда рабочий гуд стихал,
Я босиком с застрехи прыгал
В оправленные вороха.
И позже видеть было лестно
Средь комбайнеров облик свой
В трехразовой газете местной
И даже дважды - в областной.
Шел напрямик, срезая угол,
Военным порохом пропах.
Терпел, любил, сбивался с круга:
Но, слава Богу, не пропал.
ПРУДЫ
Не позабыть родного края
И деревенские пруды,
Где, поминутно отряхаясь,
Выходят гуси из воды.
От птичьих трелей каждым утром
Была природа молода,
Кукушка - мыслящий компьютер –
Отсчитывала мне года.
Постромки опростав в загоне,
Свободные от хомутов.
Вплывали взмыленные кони
В простор приветливых прудов.
Бывает много в жизни истин,
Но я привержен лишь одной:
Пруды - высоты бескорыстья –
Они как теплый дождик в зной.
КОМБАЙНЁР
Раньше всех встаешь ты на рассвете,
Беспокойством сон нарушен твой.
Ты за каждый колосок в ответе,
Выращенный матерью-землей.
Вот и нынче петухи проспали,
Не успела высохнуть роса,
А твои уж руки на штурвале,
И рабочий день твой начался.
Для таких, как ты, и день короток,
Если в поле вся созрела рожь.
День и ночь ты грезишь намолотом,
День и ночь за хлеб борьбу ведешь.
УТВЕРЖДЕНИЕ ЛЮБВИ
Я сам придумываю сны.
Они ко мне приходят даром,
Как и заветная гитара,
В родных окрестностях весны.
Забыты происки пурги.
И на селе, в крестьянских хатах,
В сторонку оттеснив ухваты,
Мужьям готовят пироги.
Сто звезд эстрадных назови,
Но за столом в отцовском доме
Нет песен звонче и знакомей,
Когда поются о любви
Любовь проявится сама,
Когда вопрос поставлен остро:
Уместны и хмельные тосты
При ясной трезвости ума.
СОВПАДЕНИЕ
Учусь я у деревьев бескорыстью.
И каждый год любовно созерцал:
Они на ветер сбрасывают листья,
А я - листы к читательским сердцам.
Постиг исток я сокровенной тайны
И говорю: "Такие вот дела!
Совпали наши судьбы не случайно,
А от нехваток света и тепла".
ОРИЕНТАЦИЯ
В мире без границ и без солдат,
И без тюремных нар
Иду, куда глаза глядят,
На перезвон гитар.
В дубравной шаткости теней
Изменчивость полян,
Купает в озере коней
Улыбчивый цыган.
И мне подумалось тогда,
Что не сменю маршрут.
Где властвует закон стыда –
Друзей не предают...
Судьба, к шатру меня причаль,
Чтоб до скончанья дней,
Развеяв по ветру печаль,
Любил незлых людей
ЗА ГОРОДСКОЙ ЧЕРТОЙ
Своих девчат в леса уводят парни,
От суеты уводят городской
Туда, где дятел - джазовый ударник
Венчает ритмом праздничный настрой.
Когда в сердцах позыв любви неистов
В них не найдется места для тоски,
И сладостны аккорды гитариста,
Как вешней медуницы лепестки.
Влюбленным парам ближний лес - отрада,
Их души красотой потрясены,
А поцелуи, как заданья на дом,
Они - как Богом явленные сны.
НАСТРОЕНИЕ
Гуд пчелиный. Голос мамин.
Ритмика стиха.
И живьем - без фонограммы –
Пенье петуха.
Поле. Луг. Раскаты в небе.
Майская трава.
И торжественный молебен
В храме Покрова.
Теплый ливень. Жаркий полдень.
Радость велика.
И сияет крест Господень,
Как во все века!
СЕВЕЦ
В парную землю
Зерна бросив,
Он грезил
Шепотом колосьев...
Весь день он был
Сосредоточен,
До блеска осветлив
Штурвал,
И не слыхал
Глубокой ночью,
Как гром ему
Салютовал.
В лугах
Я минутой каждой дорожу.
Трактор мой рокочет
без умолку.
И бежит,
бежит
трава к ножу
Разноцветным переливом
шелка.
И кладет мне бронзовый
загар
Солнце ясноликое на плечи.
И растут,
растут
кругом стога —
Я и счет им потерял
под вечер.
КОМБАЙНЁР
От мотора звонкий гуд,
Солнце к полдню ближе,
И шеренгами встают
Копны в жниве рыжей.
Золотой ковер валка
Устремлен под шнеки...
Кажется, устать рукам
В этот день навеки.
Но как в бункер поглядит
На растущий ворох,
Тесно станет вдруг в груди
Сердцу комбайнера.
И сильней мотор взревет —
Только пыль да шелест.
А усталость — не в зачет
При любимом деле.
Только б с поля
хлеб долой,
Не пошел бы дождик...
Ведь в жнитво закон такой —
Нынче, а не позже!
ПЛУГ
Была б земля
Да к ней в придачу лошадь.
Они в селе —
Начало всех начал.
А бог-то кто?
Он — человек хороший.
Он беднякам
Бессмертье обещал.
Отец мой
Не крестился в правый угол. А всматриваясь
В ленинский портрет,
Мне говорил:
«Все лучшее — от плуга,
На нем, сынок,
И держится весь свет».
И я поверил
Собственному Спасу —
Работал от зари и до зари,
И не громил
В церквях иконостасы,
Не осквернял святые алтари.
И на войне
Не ведал я испуга.
Помог стране
С врагами счет свести...
Всю жизнь держусь
За рукоятки плуга,
Чтоб хлеб и радость
Людям принести.
ЗЕМЕЛЬ ПОЛЯРНЫХ МУЖИКИ
Играет мной судьба-злодейка,
И Север в жизнь мою вошел,
Где что ни тетя, то еврейка,
Где что ни дядя, то хохол.
На магаданские бульвары
У горцев вечный зов души:
Кабарды едут и балкары,
Спешат чеченцы, ингуши.
В угоду собственному риску
Вернулись на свои посты:
Тувинский льготник из-под Минска.
И белорусский - с Воркуты.
Любой народ в негласном плане
Приток у мировой реки,
Мы - колымчане - суть крестьяне –
Земель полярных мужики.
Здесь не созреют зерна кофе,
Но внуки бывших кулаков
Растят капусту и картофель
И производят молоко.
Мы - колымчане - россияне,
Мы - рыбаки и горняки.
Мы трудимся, не время тянем –
Любое дело нам с руки.
СЕНОКОС
Нет! Не пыль в лицо — пыльца
От травы приречной.
Знали — дело до конца
Доведем под вечер.
Нам минута дорога.
Под палящим зноем
Без рубашек, вполшага
Шли мы ровным строем.
Полукружия косой
Друг за другом чертим:
Пожалел нас звеньевой:
«Отдохните, черти!»
Но из нас тогда никто
Не повел и ухом,
Потому что верст за сто
Гром задорно ухал.
...Свечерело. От реки
Свежестью дохнуло.
Улеглась трава в валки,
Крепче нас уснула.
В ПЕРЕКУР
Тракторист Иван Петров
Говорит приятелю:
-Мне с женой хоть разводись-
Каждый день занятия.
В понедельник вечерком
Угощаю зятя я.
А она за стол ни-ни —
На политзанятия.
Удержать ее во вторник
Просто силой пробую.
Да куда там!
Увлеклась
Зооветучебою.
В среду сам устал как черт.
Сделал два задания.
Жду жену.
Она ушла
В клуб,
В кружок вязания.
Шел на все.
В четверг купил
Пушкина два томика.
Только ей не до стихов —
Учит экономику.
В пятницу стоит в дверях,
Думаю: не снится ли?
-Кушай, Ваня, без меня,
Я — на репетицию.
А в субботу (не забыть
Мне такого случая)
Укатила выступать
В Лысково,
Как лучшая...
Перебил его дружок:
«Не помощник горю я.
У меня у самого
Эта же история».
Рассмешили всю бригаду
И себя потешили.
Тут вмешался бригадир:
«Ну вас, братцы, к лешему.
А про жен скажу я так: Люди настоящие.
Им без нас прожить — пустяк
Мы без них — пропащие».
УТРО
Льву Дмитриеву
Привык я просыпаться рано
И уходить на ближний луг.
Душа, как чуткая мембрана,
Воспроизводит каждый звук.
Под пенье птиц, и речки говор,
И всплеск шального судака
Приходит ласковое слово
Над бескорыстьем родника.
Я, как и он, живу не мудро.
Не деньги, а слова коплю.
Но присягаю солнцу утром
Незаштампованным: «Люблю».
ПОДСНЕЖНИКИ
При явленьи тьмы и света,
Под напором факторов,
Породила жизнь поэтов,
А потом редакторов.
И они свои газеты
Заполняют прозою.
Им стихи в клешне пинцета,
Кажутся занозами.
Я в свою страну не заслан,
Жил не за кулисами,
И стихи в архив негласно
Торопясь, не списывал...
Настоящие поэты,
В сущности, мятежники.
Их стихи прорвутся к свету,
Как весной подснежники
НА ГРАНЯХ СОЧЕТАНИЯ
Туман обшаривает крыши,
Дверей гаражных стук и бряк,
И издали довольно слышен
Истошный лай ничьих собак.
А город спит, трудом умаян.
Покой природа обрела,
Остатки сна с ресниц смывая,
Возьмется снова за дела.
Да я и сам проснулся рано,
Где небосвод с землею слит.
И сопки, вплоть до Магадана,
Предстали в форме пирамид.
СЛОВНО НА СВИДАНЬЕ
С Лонкой, маленькой собачкой.
Из породы пекинес,
Я - рожденный в русской Ачке –
В магаданский ходим лес.
Этот лес зовется сквером,
Где встречаем мы друзей,
Прошлых войн пенсионеров,
Ветеранов лагерей.
Дух беседы нескончаем,
Кто рассказ прочтет, кто стих...
И за грех не посчитаем
Взять бутылку на троих...
Только мы не ждем поблажек,
Кто-то тронет за плечо,
И с любовью тихо скажет,
"Не балуйся, старичье!»
ВОЗРАСТНОЙ РОМАН
С рыбацкой спесью крепыша
Шагал я к побережью моря,
Чтоб отдохнуть у шалаша
И присягнуть колымским зорям.
Приехал я с материка,
Материально обеспечен,
Казалось бы, что старика
И удивить-то больше нечем.
Наслышан песен и стихов,
Речей неискренних и умных.
И мы до первых петухов
Влюблялись на колхозных гумнах.
А нынче - возрастной роман.
Влюблен в таежную поляну.
В ее высотные дома,
В гостеприимность Магадана
***
И дедом зовут,
Да и прадедом тоже.
Высокие звания чту.
И нет ничего мне на свете дороже
Надежд,
Воплощенных в мечту.
Меня не страшит
Пенсионная осень,
Я знал
Возвышающий труд.
А годы,
Как воды,
Не только уносят –
Они кое-что и дают.
Мы – ачкинцы
Не батраками, не рабами
Вовеки не бывали мы,
С клочков земли, что под ногами
Не шли к помещикам внаймы.
Любили труд и были храбры
Когда страна нас в бой вела.
Мы голодали, но не слабли
И гибли – смерть нас не брала!
Мы и поныне в наступленье
Солдаты мира и труда.
Нас не поставить на колени
И никому и никогда!
ПРИЗЫВНИКИ 1944 Г.
Памяти Владимира Францевича Шагалова
Дана команда по машинам.
Естественно, не на показ,
Село родное, помаши нам
В разлучный, в неурочный час!
Была пшеница на подходе,
Хватало спелости зерну.
Да вот фашистское отродье
Который год ведёт войну.
От тёплых писем и открыток
Сильней мы были на войне.
И к тем, кто ждал нас у калиток
Пришли с победой по весне!
НА МАРШЕ
Не на гражданской, а на той, что после,
К передовой мы двигались пешком.
Навьючен каждый, будто горный ослик,
Оружием, увесистым мешком.
Хотелось к черту все на землю сбросить
И повернуть в цветущие луга,
Восторженно, надсадно сенокосить
И сметывать высокие стога.
А фронт все ближе и слышней раскаты.
Шальные пули, как полет осы,
И все сильнее выкрики комбата:
"Вперед, друзья, не вешайте носы!"
Я не рожден, чтобы чинить расправу,
Но и жалеть врагов не суждено.
Из бед любых мы выручим Державу,
Ведь с нами царь небесный заодно.
В ОКОПЕ
Русоватый, деревенский хлопчик,
Бруствер он отделал под лужок,
Чтоб его ухоженный окопчик
Оккупант фашистский не засек.
Точно так случилось при атаке.
От снарядов плавилась броня.
Немцы, как коричневая накипь.
Выплеснулись на рубеж огня.
Но огнем окопным нещадимым
Был расстрелян вражеский порыв
И лежали трупы в поле дымном,
Их не донимали комары...
УДАЧНАЯ ВЫЛАЗКА
Без документов и без имени
От смерти, может, на вершок.
Мы, из землянки фрица выманив,
Мгновенно втиснули в мешок.
Через проход в колючей проволоке,
К земле пластаясь, как ужи,
Свою добычу перли волоком,
Тяжеловесный был мужик!
И был наш командир обрадован,
Хотя по службе очень крут.
Любовно одарил наградами
Из серебра уральских руд.
10-Е МАЯ 1945-ГО
Нам потому легко шагалось
Под своды радужной дуги,
Что доброты вполне хватало
И для себя, и для других
От залпов грома мир не рухнул
На беззащитных пацанов.
Они пришли к солдатской кухне
На запах масляных блинов.
Корми досыта желторотых,
Сказал тогда мне помкомвзвод, -
Пусть помнят русскую пехоту
И наш немстительный народ
ОКОПНИКИ
Не ростом - возрастом равны,
Под ритмы строевого шага
И под команду старшины
Взвод пел о подвиге "Варяга".
Перед страною мы чисты,
Отдав Победе жизнь и силы.
И неба звездные кресты
Венчают братские могилы.
И мой отец погиб в бою,
А возвеличены тираны.
Но я, былой войны подранок,
Лишь про окопников пою.
ТОЛЬКО Б ВИДЕТЬ
Что я сделал людям хорошего,
Не припомню никак, хоть убей.
На асфальте, снежком припорошенном,
Кормит женщина голубей
Ту весну, может, вспомнить, в которую
Вплавь по речке, на крик в ночи...
Но за окнами мчится скорая,
И к кому-то спешат врачи.
Ищут солнца березки с липами
На сумеречных небесах.
Мне б окопы найти, что осыпались,
Да утерянные небеса.
Жил открыто, любя и досадуя,
И готов к испытаньям любым,
Только б видеть над полем радуги,
А не атомные грибы.
СЛЕДОПЫТАМ ГОРОДА ОБНИНСКА
Зеленых листьев тихий ропот,
Густая синь над головой.
И еле узнаю окопы,
Поросшие густой травой.
Здесь шли бои и бились насмерть,
Железо плавилось в огне.
И разрывались клешни свастик
На хищной крупповской броне.
Теперь здесь Обнинск. Город-лебедь
Влететь до солнышка готов!
В нем каждый помнит о победе
Над самым злейшим из врагов.
Сюда я ехал не случайно,
Спешил не к теще на блины.
Здесь мой отец - солдат Печальнов,
Погиб за счастье всей страны.
Я благодарен следопытам,
И строившим мемориал,
И тем, кто золотом на плитах
Погибших имена писал.
У ЗАВАЛИНКИ
Теплый солнечный денек.
В старой телогрейке
Вышла баба на припек
Со своей скамейкой.
Рядом кот, чета козлят,
Старый кочет с паствой.
Мнится ей, что говорят:
- Пелагея, здравствуй!
Опорожнила подол
От зерна и крошек.
И довольна, что пришел
Снова день хороший!
Перевязанный тесьмой
Лист тетрадный вынув,
В сотый раз прочла писмо
Из Чечни от сына.
* * *
К тому не приходит ревность,
Кто в жизни любви не знал.
К хлебам за родною деревней
Я с детства любовь питал
А если, и это случалось,
Врагами топталась любовь,
Меня покидала жалость
И мстил я им кровь за кровь.
Давно отсвистели пули,
Стал вновь хлеборобом солдат.
Оглохнуть можно в июле,
Как в поле хлеба звенят.
Хлеба! И конца им не видно.
В набат раззвенелись, как в медь.
В них плакать от счастья не стыдно
И песни от радости петь.
МЫ - ЗЕМЛЯКИ
Е.П. Овчинникову
Да, мы, всегда, везде находим наших
У Лыскова и возле Сергача:
У вековечных монастырских башен
И у святого щедрого ключа.
Мы- земляки - весьма парадоксальны
И, не имея собственной земли,
В полях и ближних, и довольно дальних
За трудный хлеб на раз борьбу вели.
И с пенсией не покидаем вахты,
Пьем кофе легендарного Пеле,
Из золотинок достоверных фактов
Свои смакуем книги о селе.
ХАРАКТЕР
У меня характер сложен –
И в стихах, и в повести.
Дорожу я искрой божьей –
Неподкупной совестью.
Знаю, где зимуют раки,
И что слово – олово.
Поэтические бяки
Мне не вскружат голову.
Я не левый и не правый,
Мне милы дотошные –
Кто ведет вперед державу.
А не тянет в прошлое.
ПО ПРАВУ СТАРШИНСТВА
О, как нас долго сторонилась старость,
Чтоб к койке понадежней припластать.
А мы идем - жена и я с гитарой
Морозный вечер песней скоротать.
"В тумане скрылась милая Одесса"...
Поет мой друг, представив паруса.
Как ветерок для лиственного леса
Пришлись певцу и наши голоса.
Вернулась в память песня про танкистов,
Про Дальний и про Ближний наш Восток.
И даже внук к аккордам гитариста
Свой ангельский приладил голосок!
Внушали нам - не будете богаты.
И это подтверждает худоба.
Взамен лекарств - мотыги да лопаты,
Да пешая не близкая ходьба!
А если, скажем, пуганый Мавроди,
Боится нынче каждого куста,
То нас всегда найдете в огороде,
На рыбной ловле иль в грибных местах!
ПОХМЕЛЬНИКИ
Забыв про сено и солому,
Как хлеб растить, колоть дрова
Они не львы, не соломоны,
А дезертиры из села.
Продав родительские избы,
Познав питейные дома,
Они не рвутся к коммунизму,
Он им не нужен задарма!
Обложат матом, словно данью
Привяжутся, как мошкара...
И неспроста от их вниманья
Бегут старушки со двора.
***
Виктору Кельдюшкину
Кто пишет стихи,
Тот почти что убогий.
Но только ему
И увидеть дано,
Как стадные люди
Уходят дорогой
Туда,
Где поэт
Побывал уж давно.
Уходят во тьму,
Где не надо работать.
Поэт же — трудяга
Такой, черт возьми!
Что выстрадал право
На высшую льготу —
Навеки остаться
С живыми людьми.
ДУХОВНАЯ РАЗВИЛКА
Летний вечер - словно лекарь.
Восторгаются сердца
Позывными дискотеки
Из старинного дворца.
Устарев душой и телом,
Я в него не загляну.
Мне дорога - к церкви белой
Помянуть свою жену.
Успокоилась без муки
Не в мороз и не в жару...
Прошептав, пожала руку:
- Саша, я сейчас умру...
Смерть жены - острее бритвы-
Мир погас и стал глухим,
Не припомнились молитвы,
Позабылись все стихи...
КАЛИНОВКА
В ближайшей роще
Таратор сорочий.
На частоколе —
Бдительный петух.
Все это нынче
Снится среди ночи:
И теплый пруд,
И яблони в цвету.
И как бы годы
Ни ушли далеко,
Приметы их
Вовеки не избыть:
Замысловатость
Украшений окон,
Смолистый дух
Бревенчатой избы.
Снесли поселок.
Некого проведать.
Печаль моя
Не знает берегов.
Мне никогда
В престолы не отведать
Калиновских
С калиной пирогов.
Комментарии без регистрации
Комментарии ВКонтакте
Комментарии
RSS лента комментариев этой записи