Боярин Морозов под конвоем гнал мужиков в лес

КАК ЖИЛИ НАШИ ПРЕДКИ НА ЮГЕ НИЖЕГОРОДСКОГО КРАЯ

Не так давно мы познакомили читателей с бытом, нравами и легендами заволжской деревни на примере старинного села Линева. Сегодня давайте переместимся на юг области и посмотрим, как жили наши предки в Припьянье. А поможет нам в этом бесценная тетрадка, в которой деревенский краевед Василий Власов долгие годы вел летопись своего родного села Ачка, что недалеко от Сергача.

СОР ИЗ ИЗБЫ НЕ ВЫНОСИЛИ, А ГОЛОВУ МЫЛИ ЩЕЛОКОМ

Село это, издавна населенное русскими, получило название по превратившейся ныне в ручеек речке Ачке, или, как раньше писали, Аче, одному из небольших притоков Анды, впадающей в Пьяну. Это название имеет татарское происхождение: слово ачы по - тюркски обозначает «горький» либо «соленый». Судя по всему, село может вести свою историю примерно с XVI века. Заселено Припьянье тогда было очень слабо, поэтому власти некоторое время насильственно выводили великорусских крестьян на поселение в Арзамасский, Алатырский и Курмышский уезды.

Крестьяне строили лачуги из толстых смолистых бревен, крыши крыли камышом или липовой корой, поверх бревен стены обмазывали глиной. В сторону улицы устраивалось одно лицевое окошко, а по бокам — два маленьких, нужных для вытяжки дыма в условиях топки печи по-черному. Оконные рамы затягивались бычьим пузырем, едва пропускавшим вовнутрь солнечный свет. В зимнюю стужу окна до половины зашивались лубком и набивались мякиной (отходами при веянии зерна) или кострикой (отходами при обработке льна). В помещении было темно и душно, как в чукотском чуме.

Полы и стены изб мыли лишь по праздникам, в будни же их обрабатывали скребками, удаляя излишний жир и копоть. Все оскребки сгребались на специальную лопатку с короткой ручкой, чтобы опоражнивать ее в дверную щель, не выхолаживая избу. Отсюда и возникла широко известная пословица о соре, который не следует выносить из избы.

Жилище освещалось лучиной, которую вставляли между «рогами» светца — железного прута длиной 20—30 см, верхней конец которого был расщеплен на три части в глубину надрезами в 5— 7 см. Чад от лучины стоял такой, что слезы навертывались на глаза, хотелось чихать и кашлять. На рубеже XIX—XX веков для освещения домов в хозяйствах побогаче стали употреблять покупные масла — растительные и минеральные. В то же время крестьяне научились пользоваться керосином и керосиновыми лампами — сначала пожароопасными, без стекла, а потом, лет сто назад, по­явились и «американские» керо­синовые лампы со стеклом.

До широкого распространения мыла стирка белья была чрезвы­чайно трудным делом. В XVII веке на Руси стали известны стираль­ная доска и валёк (рубель), удержавшиеся в сельском быту до 1960-х годов. С помощью валька отглаживали свежевыполосканное в проруби или на пруду белье. Классический валёк представлял собою плашку длиною чуть мень­ше метра, шириной 10—15 см, с ребристой поверхностью и округ­лой ручкой. Плавно намотав мок­рую вещь на валёк, ачкинская хозяйка, придавливая за ручку, рас­катывала белье по стиральной доске до тех пор, пока не разгла­живалась последняя морщина.

Тогда же был известен и другой способ стирки: белье укладыва­лось в корыто, кадку или лохань, над ним расстилалось полотно, на которое сверху насыпа­ли золу. Через полотно в кадку заливали горячую во­ду; растворяя золу, она да­вала щелок, отстирывав­ший грязь. Щелок раньше изготавливали в бане и ис­пользовали вместо мыла. До сих пор в Ачке есть люби­тели пользоваться им вмес­то мыла для мытья головы.

 

ДЛЯ ЕВРОПЕЙСКИХ МЫЛОВАРЕН УСТРОИЛИ ЛЕСОПОВАЛ

В середине XVII века Ачка вместе с половиной Арзамас­ского и Нижегородского уездов переходит в собственность «царского зятя» — вельможного боярина Бориса Ивановича Мо­розова. Он организовал в этих местах поташный промысел на экспорт — тогда углекислый ка­лий еще не научились произво­дить химическим способом.

Изготавливали поташ из древес­ной золы и применяли на Руси, а больше в Германии, Польше, Гол­ландии, Англии для мыловарения и стеклоделия. Дуб и ольха на лес­ных полянах пережигались в золу, которая растворялась в воде. Ког­да густота раствора достигала тестообразной консистен­ции, этим тестом об­мазывали ольховые и 6адубовые по­ленья, кото­рые и скла­дывали в «буды» (кучи), пересыпая при этом каждый ряд поленьев но­вым слоем зольного теста. Башню поджигали, а пережженную расп­лавленную золу собирали в берес­тяные кули — это и был поташ.

Людей на майданы, или ста­ны, требовалось очень много, так что зачастую крупнейшие из таких станов превращались в постоянные людские поселения, сооруженные из землянок. Ачки­нская легенда рассказывает, что, когда их прапрадедов на те­легах везли на поташную катор­гу, спереди и сзади каравана ехали вооруженные стрельцы.

Быт майданщиков обычно обустраивался так: выкапывалась яма глубиной примерно мужику по пояс, из жердей делали каркас, поверх которого клали крышу. Сверху землянка засыпалась толстым слоем дерна. Иногда кровли не выдерживали, заживо хороня под собою несчастных обитателей. Если позволяло вре­мя, строились и рубленые хижины-землянки, тоже присыпанные сбоку для тепла вынутым фунтом.

 

ЗА ЗИМУ СЪЕДАЛИ ПУД СОЛИ

В зависимости от квалифика­ции, майданщики делились на раз­ные категории. Поливачи обмазы­вали и «поливали» золою полусметанные костры. Годовое жало­ванье каждого из них составляло 10—20 рублей, вдобавок харчи на­турой: десять четвертей муки, чет­верть с полуосьминой крупы, ось­мину толокна и три пуда соли. Мо­жет быть, именно оттуда пошла русская поговорка «с ним пуд соли съел», то есть провел зиму на май­дане, на отдаленном лесном кордо­не, куда тропинку от людских жилищ еще в ноябре вьюга замела.

«Будники» были наиболее мно­гочисленной на стану группой по­ташной голытьбы. Они определен­ным образом складывали бревна в костры. Кроме устойчивости конструкций, от них требовалось соблюдать правильное чередова­ние пород деревьев. Жалованьем будника в XVII столетии были 3—5 рублей в год, не считая харчей.

«Воштари» (возчики) доставля­ли бревна с лесосеки, а также сво­зили готовый поташ в кулях и боч­ках в барские амбары. Кроме пи­тания, им полагалось по 3—4 руб­ля в год. Бочарам за бочки для экспортного продукта платили еще меньше — от двух с полти­ною до трех целковых.

С апреля по ноябрь рабочие обитали в землянках, от постоян­ной близости к гигантским кост­рам и отсутствия сносной питье­вой воды лопалась кожа на лицах и руках, а рабочий день тянулся от зари до зари. За какие-то полтора столетия лес был вырублен на сотни километров. В XVIII веке за­падноевропейские химики нашли способ получения поташа и тем самым спасли остатки припьянских лесов от окончательного ист­ребления.

 

ТЕРРИТОРИИ МЕТИЛИ ПУШКАМИ И ПУЛЕМЕТАМИ

Потомки будников и майданщи­ков еще в 1665 году, после смерти боярина Морозова, были перепи­саны в государственные крестья­не. Мужики царапали тяжелые ка­менистые земли деревянными со­хами с железными лемехами, бо­ронили нечерноземные поля дере­вянными боронами. Нуждаясь в пашнях, они делали в лесу росчис­ти, подсушивали срубленные де­ревья, сжигали их, корчевали пни и начинали распахивать гари. Пер­вые несколько лет на новом участ­ке, удобренном золой от костров, удавалось собирать относительно неплохой урожай ржи, пшеницы, проса, овса, ячменя, репы, которая в тогдашнем рационе занимала место еще неизвестной на Руси картошки. Из бобовых культур ачкинцы уважали горох, чечевицу и вику, из огородных — лук, морковь, капусту, огурцы. Напомина­ем, что репа в древности счита­лась не огородным, а полевым овощем. Ее употребляли в пищу пареной, вареной (в похлебках и кашах), вяленой и даже сырой.

С давних пор каждая крестьянс­кая семья в Ачке имела свой собственный знак — полевую ме­ту, которую применяла для того, чтобы обозначить на места ости свои покосы, посевы, лесные де­лянки. В качестве мет применяли стилизованные изображения бы­товых предметов — вил, сапог, грабель, дуги, косы, ухвата, кочер­ги, сохи. Подходили и природные сюжеты, и геометрические фигу­ры — луна, елка, треугольник, ку­риные лапки, колечки. После Пер­вой мировой и Гражданской войн отдельные сельские оригиналы выбрали себе в качестве мет пуш­ки, пулеметы и аэропланы.

В свободное от хлебопашества время ачкинцы в старину занима­лись вязанием шерстяных носков и варежек, тканьем холстов, валя­нием самодельной обуви, сапожничеством, плотничьим и столяр­ным ремеслами, выделкой овчин, бондарным делом, изготовлением хомутов. В лапотном же ремесле, по свидетельству старожилов, Ач­ка не имела себе равных на всей сергачской земле. Лапти плели всех сортов. Самые эстетичные «чувашские» предназначались для девиц, «прямые» — для баб, «кривые» — для мужиков.

Дмитрий КАРАБЕЛЬНИКОВ, Анатолий МОСКВИН, Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Фото Дмитрия КАРАБЕЛЬНИКОВА.

Рисунок Алисы ЩУРОВОЙ.

Авторы благодарят за по­мощь в подготовке материала учительниц села Ачка Надежду Безрукову и Нину Ерёмину, а также библиотекаря Татьяну Ерёмину.